«Мы понимали и чувствовали друг друга, хотя мы совершенно разные художники»: интервью Эрика Булатова об Андрее Гросицком
Творческая связь Эрика Булатова и Андрея Гросицкого
- Расскажите, что вас связывало с Андреем Гросицким? Вы дружили?- Мы учились в одной художественной школе (прим. МСХШ – Московская средняя художественная школа, ныне МАХЛ – Московский академический художественный лицей), и эта школа соединяла людей, как ни странно. Практически все мои друзья на всю жизнь – ученики этой школы. Даже те, с кем я начинал дружить уже потом, выяснялось, тоже вышли оттуда. Каких-то специальных отношений между мной и Гросицким тогда не сложилось: мы не знали друг друга, потому что были в разных классах, я на год старше. Знакомство возникло потом именно на творческой основе. Мне нравились его работы, то, как он трудится, честность Андрея, последовательность, упорство, принципиальность – то, что художнику просто необходимо. Но далеко не все в состоянии это выдержать. У него трудная жизнь была, но он не поддался, продолжал быть на высоте своего таланта, образа, который сохранял в душе. Этот образ простой и вместе с тем неоднозначной жизни он сумел пронести до конца. В изображенных им обычных объемных предметах все время открывается второй смысл, нечто духовное. Когда мы с ним встречались, у нас было нечто общее в искусстве: мы понимали и чувствовали друг друга, хотя мы совершенно разные художники. Постепенно возникало и все больше крепло чувство родства, необходимой связи именно на основе профессионального единства. Это, как говорится, не дружба ребят с одного двора, это совсем другое.
Защита дипломов в МГАХИ имени В. И. Сурикова в 1958 – году выпуска Эрика Булатова. Андрей Гросицкий окончил МГАХИ в 1959 г. © Сайт МГАХИ им. В. И. Сурикова
- Говорят, что Андрей Борисович не входил ни в какой круг, он держался в стороне, был закрытым.
- Это очень чувствуется. Такой характер. Я тоже в советское время был в значительной мере в изоляции здесь. И Олег Васильев, мой ближайший друг. Это склад натуры, которая не нуждается в активном общении. Даже когда возникали общие дела, чисто практические – его не получалось.
- Возможно ли вписать творчество Гросицкого в рамки какого-то направления? Критики часто пытаются вписать художников в определенное течение, потом начинаются споры о том, что их нельзя объединить. На российское искусство очень сложно проецировать направления, которые возникли в другой стране, в Европе, например.
- Это сложный вопрос. Я даже не знаю, как вписать себя, Олега Васильева, с которым я очень близок в искусстве, так же и Андрея. Как правило, это нужно искусствоведам, чтобы рассовать по ящичкам художников. Распределение всегда происходит с натяжкой. Редко есть точные, необходимые условия, чтобы можно было человека действительно назвать импрессионистом. Вот импрессионист, мы знаем, Клод Моне. Тут уже никуда не денешься, потому что он это создал. Какие-то группы художников были всегда, несмотря на сложности определения. Даже у нас соц-арт был.
Но Андрей не попадает ни в одну из этих групп. Он не работал с кем-то в объединении.
Андрей Гросицкий и отношение с реальностью
«Андрей ловит, выражает, эту человеческую, будничную, самую недекоративную, неукрашенную действительность. Он показывает изнанку этой жизни»
- В живописи Гросицкого вещь живет своей собственной жизнью, или в ней есть отражение какой-то человеческой истории?
- Это сразу и то и другое. В этом все и дело: вроде бы вещь демонстрируется как неживая, на самом деле она явно связана с нашими проблемами: психологическими, нравственными. Это очень непростой узел. И простота внешнего вида его работ очень обманчива. На самом деле, это не просто копии с предметов, а глубокие смыслы мира.
Андрей Гросицкий. Тюбик разодранный. 2006. Холст, масло, смешанная техника. Предоставлено галереей © pop/off/art
- Как в творчестве Андрея Гросицкого выражались его взгляды на политику, идеологию? Можно сказать, что та сторона жизни, советская, у него в творчестве не отображается, он смотрит выше всего этого?
- Все эти предметы, что он изображает, это как раз советская реальность, как она есть: что окружало людей, живших в то время, что бросалось в глаза. Сам характер и образ жизни, нищета – все выражено в его работах. Поэтому сказать, что он никак не выражал советское время, неверно. А его политических взглядов я не знаю. Мы с ним на эту тему никогда не разговаривали. Я тоже считал, что дело художника не говорить на политические темы. Дело художника – делать свои картины. А вот картины должны разговаривать.
- Интересно ваше видение как человека того круга, который может осознать историю, истоки его творчества. Может быть, это изгнанничество или уход от реальности?
- Это не уход от реальности. Это, конечно, сама реальность и есть. Она была тогда реальностью СССР, но не нужно настаивать на том, что это социальное высказывание. Дело не в том, что она советская, а в том, что это реальность ежедневная, какая бы она не была, она и сейчас, и завтра будет. Андрей ловит, выражает, эту человеческую, будничную, самую недекоративную, неукрашенную действительность. Он показывает изнанку этой жизни.
О работах художника из последней серии
- Какие у вас мысли по поводу его последних работ? Красками и смысловой составляющей она отличается от того, что он делал до этого.- Мне очень нравятся последние работы, особенно замечательные рисунки 2017 года. В них все выражено очень действительно, тщательно: жизнь этих странных предметов в пространстве, как они возникают, приближаются, вдруг теряют вес, вдруг наоборот становятся тяжелыми, могут повиснуть в воздухе – такие метаморфозы нашей реальности.
- Последняя его серия – это продолжение уже начатого? Или она дает представление о том, как поменялся характер Андрея Гросицкого в течение жизни?
- Конечно, изменения должны быть, иначе это было бы просто повторением чего-то раз найденного. Здесь видно, что каждый раз он не повторяет то, что открыл, увидел. Он находит другой поворот этой реальности, что-то еще невысказанное, невыраженное. Он не стрижет купонов на том, что уже наработано, он все время в живом деле, поэтому его работы все время живые.
Не могу сказать по поводу изменений в его собственном характере. Для меня важны именно те свойства его характера, которые выражают его как художника, именно его въедливость, честность в работе, упорство, с которым он постоянно пробивает свою проблему. Это никогда не прыжки в сторону туда-сюда, но вместе с тем это никогда и не повторение одного и того же. У него все время в голове, в сознании был образ реальности, к которому он приближался.
- Картины Андрея Борисовича Гросицкого, в том числе, могут приобретать иные оттенки смысла уже после того как они показаны. Люди могут увидеть его замысел абсолютно по-другому?
- Людям он показывает их жизнь, именно поэтому зритель может увидеть в его работах себя, свою жизнь со стороны, извне – это самое важное.
